ТРУБЕЦКОЙ Сергей Николаевич

(23.7/4.8.1862—29.9/12.10.1905) — князь, философ, публицист, общественный деятель. Брат Е.Н. Трубецкого. Родился в старинной аристократической семье. Дед — князь Петр Иванович Трубецкой (1798—1871), генерал, пожалованный золотой шашкой "за храбрость", служил в одном из московских департаментов правительствующего Сената, воплощал тип вельможи XVIII в. и вносил в семью дух "дореформенной России" (Трубецкой Е.Н. Из прошлого. Вена, 1925, с. 9—21); мать София Алексеевна (урожд. Лопухина, 1842—1901) и ее семья несли в себе "новую Россию", воспитывая детей "в понятиях равенства всех людей перед Богом" (Там же, с. 36). Отец, кн. Николай Петрович (1828—1900), был одним из организаторов и вдохновителей Императорского Русского Музыкального общества, близко дружил с Н.Г. Рубинштейном, часто посещавшим Ахтырку и вносившим в атмосферу дома тот дух музыки, который оказал такое сильное влияние на обоих братьев. Детство, проведенное в Ахтырке, сопровождалось частыми паломничествами в близлежащий Хотьковский монастырь и Троице-Сергиеву лавру.

Осенью 1874 г. Трубецкой поступил в 3-й класс московской частной гимназии Ф.И. Креймана, в 1877 г., в связи с назначением отца калужским вице-губернатором, перешел в калужскую казенную гимназию, которую окончил в 1881 г. В гимназические годы зачитывался Дарвином и Спенсером, на совет матери жить больше сердцем, отвечал: "Что такое сердце, мама: это полый мускул, разгоняющий кровь вниз и вверх по телу" (Трубецкой Е.Н. Воспоминания. София, 1921, с. 45). С 4-го класса гимназии заинтересовался философией, в 16 лет пережил период увлечения англо-французским позитивизмом; в 7-м классе чтение 4 томов "Истории новой философии" К. Фишера положило начало критическому изучению философии (Там же, с. 56—57); поворот к религиозной философии произошел под влиянием чтения брошюр А.С. Хомякова.

В 1881 г. поступил на юридический, но уже через две недели перешел на историко-филологический факультет Московского университета (см.: Лопатин Л.М. Князь Сергей Николаевич Т. М., 1906, с. 4), где учился вначале на историческом, а затем на классическом отделении. В студенческие годы познакомился с произведениями B.C. Соловьева (Чтения о Богочеловечестве; Великий спор и христианская политика и др.), однако теократические устремления Соловьева оставались ему чужды. Следует отметить, что сама по себе идея церковного объединения, проповедуемая Соловьевым, увлекла Трубецкого с первого же знамомства с ним (см.: К истории одной дружбы: B.C. Соловьев и кн. С.Н. Трубецкой // De visi, 1993, № 8, с. 9—12); в 1888 г. Трубецкой оказался в числе немногих защитников вызвавшей резкие нападки в консервативной печати брошюры Соловьева "L'idee russe" (см.: Носов А.А. Неожиданная защита "русской идеи": Неопубл. письмо кн. С.Н.Трубецкого в редакцию "Московских ведомостей" // Нов. Европа, 1993, №4).

В 1885 г. окончил историко-филологический факультет в звании кандидата и был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию (ЦИА г. Москвы, ф. 418, оп. 476, д. 261; Сухарев, с. 21). В качестве магистерской диссертации Трубецкой предполагал представить сочинение, известное под названием "О Церкви и Св. Софии" (фрагменты рукописи сохранились — ГАРФ, ф. 1093), над которым работал много лет; однако его защита в Московском университете представлялась невозможной.

В конце октября 1886 г. Е.Н. Трубецкой обсуждал перспективы представления магистерской диссертации брата на данную тему с Лопатиным и Соловьевым и поддержал его решение "отказаться от мысли защищать свое сочинение о Софии" (ГТФ, 1093, оп. 1, ед. хр. 114, л. 12; см. также: К истории одной дружбы, с. 7). Трубецкой решил представить на диспут сочинение "Метафизика в древней Греции" (отз. B.C. Соловьева см.: РО, 1890, № 6).

Уже в этой работе была сформулирована основная идея философии Трубецкого об определяющем влиянии религии и мифологии на развитие философской метафизики. После успешной защиты Трубецкой получил возможность отправиться за границу в научную командировку, которую провел в Германии. Общение с немецкими протестантскими богословами, и в части, с Гарнаком, способствовали критической переоценке славянофильских увлечений молодости (см. Трубецкая О.Н. Князь С.Н. Трубецкой: Воспоминания сестры. Нью-Йорк, 1953, с. 38).

В конце 1887 г. Трубецкой входит в дружеский круг "московской философии" (Н.Я. Грот, Л.М. Лопатин, B.C. Соловьев), становится деятельным сотрудником первого в России научного философского журнала "Вопросы философии и психологии". Одновременно он начинает чтение курса лекций по истории древней философии в Московском университете (см.: Трубецкой С.Н. Лекции по истории древней философии 1891/92 гг. М., 1892) в качестве доцента, а после защиты докторской диссертации 23 марта 1900 г. (Учение о Логосе в его истории, отд. изд.: М., 1900) — в качестве экстраординарного, с 1904 г.(?) — ординарного профессора.

В своем докторском сочинении Трубецкой обращается к исследованию высказанной еще св. Иустином и развитой Климентом Александрийским (и особенно любимой его другом и философским единомышленником B.C. Соловьевым) идеи о том, что греческая идеалистическая философия была для эллинов "детоводительницей ко Христу". Разделяя это убеждение в целом, Трубецкой в то же время указывает, что греческая философия оказалась неспособна выйти за пределы собственных религиозных идеалов и поэтому была обречена на историческую смерть.

С начала 1890-х гг. Трубецкой активно выступает в научной и общественно-политической печати: с "подачи" B.C. Соловьева (см. письма B.C. Соловьева к М.М. Стасюлевичу от 6 сент. 1892 г. // Соловьев B.C. Письма, т. 4, с. 59—60, и апр. 1894 г. // Там же, т. 3, с. 64) его статьи появляются на страницах влиятельного в "интеллектуальных" кругах "Вестника Европы". Название работы "Разочарованный славянофил" (Вестник Европы, 1892, № 10), посвященная критике идей К.Н. Леонтьева, в значительной мере характеризует мировоззрение самого Т. начала 1890-х гг.; следующая статья, появившаяся в том же журнале (Противоречия нашей культуры, 1894, № 8) и посвященная полемике с "последним могиканом" славянофильства, генералом А.А. Киреевым, свидетельствовала о продолжающейся эволюции мировоззрения Трубецкого от славянофильства к христианскому либерализму.

После смерти первого редактора журнала "Вопросы философии и психологии" В.П. Преображенского (1900) Трубецкой занимает его место и редактирует журнал (совместно с Л.М. Лопатиным) до своей кончины. "С.Н. бывал в редакции в приемные дни, по понедельникам и четвергам, бесконечно много велось с ним бурных споров, много он кричал и бранился, но и много острил; он приносил нам свои остроумные стихи, статьи и часто Л.М. (Лопатин) очень серьезно критиковал его вещи" (см.: Карелина Н.П. За 50 лет // ВФ, 1993, № 11, с. 117). Шуточные стихотворения в жанре Козьмы Пруткова — излюбленный жанр в кругу "московской философии", многие дошедшие до нас опыты в этом жанре написаны совместно Трубецким и Соловьевым (см.: Давыдов Н.В. Из прошлого. М., 1917, ч. 2, с. 111; Величко Вл. Владимир Соловьев. Жизнь и творенья // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991, с. 57—58; Амфитеатров А. Литературный альбом. СПб., 1904, с. 261).

 В 1894/95 учебном году Трубецкой начал чтение курса "Философия Отцов Церкви", вел семинарий по Аристотелю; в это время вокруг Трубецкого складывается студенческий кружок. Вначале собиравшийся полулегально, под видом практических занятий, кружок перерос в Студенческое Историко-философское Общество (март 1902), председателем которого был единогласно избран Трубецкой (см.: Анисимов А.И. Князь С.Н. Трубецкой и московское студенчество // ВФиП, кн. 81(1), с. 146); в работе Общества принимали участие П.И. Новгородцев и Л.М. Лопатин. В рамках деятельности Общества Трубецкой организовал экскурсию более сотни студентов в Грецию с целью изучения античных древностей (отъезд состоялся 29 июля 1903 г.; см. подробнее: Анисимов А.И. Экскурсия студ. Общества в Грецию. М., 1904).

1900-е гг. — время активной общественной деятельности Трубецкого. Оставаясь "христианином, уверенным в своем православии" (А.А. Мануйлов), Трубецкой в своих полит. воззрениях оставался убежденным конституционалистом, сторонником гражданских свобод и университетской автономии. С 1899 г. в "Санкт-Петербургских ведомостях" появляются его статьи, отстаивающие независимость научной и преподавательской деятельности. Вернувшись в конце апреля 1903 г. из Дрездена, где он провел зиму, Трубецкой принимается за организацию собственной еженедневной политической газеты "Московская Неделя". Первый ее номер должен был появиться 1 мая 1905 г., но был арестован: та же судьба постигла и два последующих номера. (Впоследствии этот замысел Трубецкого был воплощен его братом Е.Н. Трубецким в его "Московском Еженедельнике".)

В мае 1905 г. Трубецкого приглашают на общеземский съезд, где поручают составить текст обращения к Государю. В ответ Трубецкой был приглашен с группой земских деятелей Николаем II; прием, на котором Трубецкой выступал основным докладчиком, состоялся 6 июня в петергофском Александрийском дворце. Во время беседы Николай II поручил Трубецкому составить "записку о положении высших учебных заведений и о мерах к восстановлению академического порядка" (ЦГИА: ф. 733, о. 226, д. 112, л. 145—152). На ее основе в августе того же года университетам была предоставлена автономия, и 2 сентября Трубецкой был избран ректором университета (ЦГИА, ф. 74, о. 6, д. 395). На посту ректора Трубецкой находился 27 дней; во время заседания у министра народного просвещения у него случился удар; через несколько дней он скончался.

Трубецкой представлял редкий для русской философии тип: глубокий интеллектуальный мистический настрой соединялся у него со строго научным философским критицизмом.

Однако критический идеализм Трубецкого — это попытка ответить языком философского исследования на вопросы религиозного сознания. Это обстоятельство делает его продолжателем традиции B.C. Соловьева и в то же время существенно ограничивает влияние его философии на последующих русских мыслителей. Активная общественная деятельность не уводила Трубецкого от философии: по свидетельству В.И. Вернадского, в последние годы жизни интересы Трубецкого "сосредоточивались одновременно в двух областях — в философии и науке, с одной стороны, он углублялся в развитие своеобразной, очень глубокой, мистической стороны своего учения, вращаясь в области идей, связанных с учением о логосе и допущением эонов. С другой стороны, все его научные интересы были сосредоточены в области истории христианства, критики текста книг Завета, истории греческой философии..." (Вернадский В.И. Черты мировоззрения кн. С.Н. Трубецкого. М., 1908, с. 4).

А. Носов

Обращаясь к истории, русский философ искал ответ на жгучие проблемы современной ему мысли. Подлинное историко-философское исследование, стремясь освободиться от субъективных пристрастий, от модернизации исторического прошлого, не может не соотносить проблемы, волновавшие мыслителей прошлого, с современными проблемами. Есть историческая преемственность в развитии философского знания и философской проблематики, и, несмотря на различие школ и направлений, несмотря на множество "рукавов", по которым течет философская река, существует определенная логика ее течения. Если философ не хочет заново изобретать велосипед, то ему, как и всякому ученому, необходима умственная школа: роль такой школы и играет история философии.

При таком подходе к пониманию философского исследования Трубецкой и в тех работах, где он ставит и решает определенную проблему, всегда начинает с истории этой проблемы. Именно так построены две важнейшие работы Трубецкого: "О природе человеческого сознания" (1890) и "Основания идеализма" (1896). Статья "О природе человеческого сознания" — это попытка разрешить одну из центральных проблем философии — проблему отношения рода к индивиду, общего к частному, государства к гражданину, общества к личности. Обращаясь к истории философии, Трубецкой показывает, что большинство философских учений принимали в качестве основополагающего либо индивидуальное, либо общее; это особенно ярко видно в средневековых спорах номиналистов и реалистов. В новое время споры эти возобновились: полемика теперь пошла между английским эмпиризмом, продолжившим линию номинализма, и немецким идеализмом, завершившим рационалистическую традицию XVII—XVIII вв.

Философия нового времени, провозгласив идею личности, не смогла обрести именно личность. "Верховный принцип новой философии есть идея личности, ее критерий — личное убеждение, ее исходная точка — личное сознание в троякой форме: личного откровения (реформа немецких мистиков), личного разумения (реформа Декарта) и личного опыта (реформа Бэкона)" (Соч. М., 1994, с. 492). Древняя философия, по мнению Трубецкого, знатока античности, еще не выработала понятия личности; даже Сократ, Платон, Аристотель не знают этого понятия, для них "самая душа, индивидуализированная в каждом живом существе, есть по существу своему нечто универсальное" (Там же, с. 493).

Принципом "личности" Трубецкой называет то, что в свое время Гегель назвал "принципом субъективной достоверности", действительно отличающим новое время как от античности, так и от средних веков. И неудивительно, что традиционно философская проблема об отношении единичного к общему предстала в новое время как вопрос о природе человеческого сознания, который звучит так: "Доступна ли истина личному познанию Человека, и если да, то лично ли самое познание его вообще?" (Там же).

Показав невозможность объяснения сознания ни как принадлежности отдельного эмпирического индивида, ни как продукта универсального бессознательно-родового начала, Трубецкой пришел к выводу, что личное, конечное сознание может быть понято только при допущении соборного, коллективного сознания. Идея соборности, убеждение в том, что личность не может быть мыслима вне общественного целого, принадлежит славянофилам, критиковавшим европейскую философию за ее индивидуализм, распространявшийся как на трактовку познания, так и на понимание человека.

Трубецкой расходился со славянофилами по вопросам общественно-политическим, историческим, церковным, но в понимании человека и природы человеческого знания во многом был с ними согласен. Познание он рассматривал как живой и универсальный процесс, осуществляемый людьми совместно. Личность и соборность предполагают друг друга. "Сознание не может быть ни безличным, ни единоличным, ибо оно более чем лично, будучи соборным" (Там же, с. 496). Соборное сознание славянофилов не тождественно трансцендентальному субъекту Канта. "Древняя метафизика, с Платоном во главе, признавала истиной сущего универсальные вселенские идеи как вечные, объективные сущности, противоположные миру явлений.

Но такое воззрение, такой объективный идеализм должен казаться Канту наивным: нет объекта без субъекта, нет идеи или идеала без сознания... Поэтому если мы признаем реальное начало до сознания, и притом такое, которое безусловно внешне сознанию, то это начало — бессознательное и безумное по существу" (Там же, с. 537—538). Трубецкой не приемлет Канта потому, что принцип трансцендентальной субъективности ведет или к учению о становящемся абсолюте Фихте и Гегеля, или же к философии бессознательного позднего Шеллинга, Шопенгауэра и Эд. Гартмана, у которых абсолют есть слепая, бессознательная, иррациональная воля.

Соборное сознание, по Трубецкому, должно быть той инстанцией, которая призвана гарантировать объективность познания; но при этом оно не должно рассматриваться как единственно возможное сознание, не должно исключать идеальное и даже лично-сознательное бытие, трансцендентное человеческому сознанию, не должно исключать объективного существования идеалов и идей, как это делал немецкий идеализм. Однако природа этого коллективного сознания не совсем прояснена. На это обстоятельство обращали внимание современники Трубецкого, в частности, Л.М. Лопатин. Видимо, сознавая это затруднение, Трубецкой предложил более серьезное решение проблемы, противопоставив субъективизму нового времени аристотелевское понимание сознания и познания. "Понятие саморазвития, развития вообще — в приложении к абсолютному — есть явно ложное понятие; ибо ничто развивающееся не есть истинно абсолютное.

Поэтому наряду с этим недошедшим и недовольным абсолютным... стоит абсолютное, от века достигнутое, совершенное, довлеющее себе и заключающее в себе цель всякого возможного развития. Наряду с этим полусознательным, развивающимся богом... стоит вечное актуальное сознание, в котором лежит объективная норма и критерий всякого возможного сознания... Здесь мы приходим к учению великого Аристотеля, которое мы считаем краеугольным камнем метафизики: всем возможному... еще недоразвившемуся до своей предельной... формы, противолежит вечная идеальная действительность или энергия, вечно достигнутая цель" (Там же, с. 544—545).

Соборность мыслится Трубецким как некое совершенное общество или метафизический социализм. "...Мы приходим к парадоксальному результату: между тем как индивидуалистическая психология и субъективный идеализм одинаково ведут к отрицанию индивидуальной души, метафизический социализм, признание соборности сознания обосновывает нашу веру в нее. Утверждаемая отвлеченно, обособленная индивидуальность обращается в ничто; она сохраняется и осуществляется только в обществе, и притом в совершенном обществе" (Там же, с. 578).

В этой же работе Трубецкой развивает мысль о существовании некоторой всеобщей чувственности, носителем которой является особый субъект чувственности, отличный от Бога, — мировая душа. Концепция универсальной чувственности как функции мировой души занимает важное место в творчестве Трубецкого. Подробнее она развивается в "Основаниях идеализма", где Трубецкой поясняет, что к принятию идеи универсальной чувственности его побудило кантовское учение о пространстве и времени как априорных формах чувственности. "Если субъектом такой чувственности не может быть ни ограниченное индивидуальное существо, ни Существо абсолютное, то остается допустить, что ее субъектом может быть только такое психофизическое существо, которое столь же универсально, как пространство и время, но вместе с тем подобно времени и пространству не обладает признаками абсолютного бытия: это космическое Существо или мир в своей психической основе — то, что Платон называл Мировой Душою" (Собр. соч., т. 2, с. 298).

Учение Трубецкого об универсальной чувственности имеет еще один важный аспект наряду с признанием чувственного мира как единого космического существа, живого и одушевленного, а именно, несводимость к механическим основаниям так называемых вторичных качеств. Эта мысль впоследствии получила развитие в учении Лосского о непосредственном созерцании как чувственной, так и идеальной реальности. Наиболее полное изложение своих воззрений Трубецкой предпринял в работе "Основания идеализма", послужившей как бы связующим звеном между работами "О природе человеческого сознания", с одной стороны, и "Учением о Логосе в его истории" — с другой. Именно в "Основаниях идеализма" обрисованы основные черты конкретного идеализма, как Трубецкой называл свое учение, желая подчеркнуть его идеалистический характер, а также его отличие от так называемого отвлеченного идеализма, т.е. от учений Фихте, Шеллинга и Гегеля.

Трубецкой видит сущность идеализма в признании универсального Разума, или Логоса, как начала объективного, всеобщего, составляющего основу и самого мира, и человеческого разума, предпосылку объективности чел. познания. Констатируя тот факт, что отвлеченный идеализм немецкой философии потерпел крушение, уступив позитивизму, скептицизму, материализму, Трубецкой в то же время не согласен, что тем самым потерпела поражение метафизика как таковая и ее важнейшая идея — идея Логоса в философском смысле. Конкретный идеализм не может быть беспредпосылочным мышлением, которого требовала гегелевская философия.

Сама логическая идея, по убеждению Трубецкого, предполагает абсолютно сущее. Оно предшествует всякой мысли о нем, оно составляет ту предпосылку философского мышления, то его "начало", от которого необходимо отправляться, чтобы не впасть в искушение панлогизма, т.е. рождения от отвлеченной мысли всего богатства ее определений. Учение о предпосылочности философии и тезис о вечном и актуальном сознании, предшествующем всякому конечному становящемуся сознанию, — два взаимно связанных момента. Конкретный идеализм Трубецкого, требующий допустить бытие (точнее, Сущее) раньше мышления, предполагает теистическое миросозерцание.

Доказывая, что бытие, сущее не сводится к логической идее, что логические категории суть только основные типы отношения мысли к своему предмету, Трубецкой в то же время признавал духовность и разумность всего реального, законы космического Логоса, по которым устраивается жизнь природы и человека и которые в конечном счете могут быть постигнуты средствами человеческого разума. При этом разум, по Трубецкому, не является единственным источником познания; познание осуществляется с помощью опыта, обусловленного априорными законами нашего восприятия (универсальной чувственности), с помощью разума, устанавливающего закономерную связь явлений, и, наконец, с помощью веры, устанавливающей реальность мыслимых и воспринимаемых нами существ.

Сущее определяется, следовательно, не только как предмет чувства и мысли, но и как предмет веры. Обнаружение субстанциального бытия, субстанциальности сущих — главная функция веры. Не мышление, а воля есть та способность в нас, с помощью которой мы открываем бытие, — таков тезис Трубецкого. Он не принимает соловьевского отождествления веры с интеллектуальной интуицией, или вдохновением. Интеллектуальное созерцание рассматривается Соловьевым по аналогии с состоянием пассивно-медиумическим, состоянием особой одержимости, транса, в котором не участвует наша воля, поскольку она может только препятствовать восприятию действия на нас трансцендентных существ, каковыми, по Соловьеву, являются идеи. В противоположность этому мистически-романтическому направлению Трубецкой на место интеллектуального созерцания и родственной ему фантазии ставит способность, укорененную в воле, а именно веру.

Понятие "соборное сознание", которое предполагает единение людей, их согласие и любовь, и понятие "вера" тесно между собой связаны. Вместе с тем вера у Трубецкого не противостоит разуму. Трубецкой остается приверженцем Логоса, дополненного верой, ибо убежден, что в основе мира — духовное, разумное и любящее Начало, а потому мир в сущности своей благ. Отсюда проистекает оптимизм Трубецкого, здесь источник его деятельной энергии, его сочувственного отношения ко всем благим начинаниям, его неутомимой академической и гражданской деятельности на пользу науки и отечества.

П. Гайденко

Соч.: Собр. соч.: В 6 т. М., 1906—1912; Соч. М., 1994.

Лит.: Кн. С.Н. Трубецкой — первый борец за право и свободу русского народа: В отзывах русской повременной печати, речах и воспоминаниях его последователей и почитателей. СПб., 1905; ВФиП. 1906. Кн. 81 (номер посвящен Трубецкому); Мелиоранский В. Теоретическая философия С.Н. Трубецкого // ВФиП, 1906. Кн. 82; Сб. речей, посв. памяти кн. С.Н. Трубецкого // Издание Студенч. Науч. об-ва, памяти кн. С.Н. Трубецкого. М., 1909; Булгаков С.Н. Философия кн. С.Н. Трубецкого и духовная борьба современности // Два града. М., 1911. Т. 2; Смирнов К.А. Религиозные воззрения кн. С.Н. Трубецкого М., 1911; Лопатин Л.М. Современное значение философских идей кн. С.Н. Трубецкого // ВФиП. 1916. Кн. 131; Котляревский С.А. Миросозерцание кн. С.Н. Трубецкого // Там же; Рачинский Г.А. Религиозно-философские воззрения кн. С.Н. Трубецкого // Там же; Блонский П.П. Кн. С.Н. Трубецкой и философия. М., 1917.